Принцип свободы совести и (или) право на свободу вероисповедания в контексте межконфессиональных отношений Авилов М. А

В настоящее время в России происходит формирование гражданского общества, поэтому чрезвычайно актуальной является проблема взаимодействия, диалога представителей различных религиозных конфессий (межконфессиональный диалог) друг с другом и государствам.

Правовой основой разрешения всех возникающих про­тиворечий и проблем может стать соблюдение принципа свободы совести. Вы знаете, что совесть - важнейшая этическая категория, отражающая способность человека осу­ществлять нравственный самоконтроль, формулировать и предъявлять к своему поведению нравственные требования, добиваться их исполнения. В наше время под свободой со­вести понимается право человека самостоятельно формиро­вать свое мировоззрение и открыто выражать его в социаль­ных взаимодействиях, не причиняя ущерба свободе других людей и обществу в целом. По сути, под свободой совести сейчас понимается право человека на автономию духовной Жизни. Но столь широко этот принцип трактовался не все­гда - в обществах с преобладающим религиозным мировоз­зрением свобода совести могла выражаться лишь в свободе вероисповедания, борьба за которую шла на протяжении многих веков.

Законодательство Российской Федерации в соответствии с международными правовыми актами гарантирует осуще­ствление принципа свободы совести. Рассмотрим некоторые его аспекты.

Принцип отделения религиозных организаций от госу­дарства предусматривает, с одной стороны, невмешательст­во государства в лице его органов и отдельных должностных

Лиц во внутреннюю жизнь религиозных организаций, отсут­ствие государственного финансирования и пропаганды от­дельных организаций, с другой - невмешательство религи­озных организаций в вопросы государственного управления.

Все религии на территории страны являются равноправ­ными, отсутствует государственная, официальная рели­гия - государство нейтрально в вопросах религиозной ее ры.

Светский характер государственного образования пред­полагает, во-первых, равный доступ представителей всех ре­лигиозных конфессий и атеистов к получению гарантиро­ванного государством образования, во-вторых, запрещение любых форм религиозной или атеистической пропаганды в образовательных учреждениях, тем более на обязательных для посещения уроках, в-третьих, воспитание подрастающе­го поколения в духе толерантности к проявлениям инако­мыслия.

Государство также гарантирует всем верующим возмож ность свободно отправлять свой культ (в случае, если де­ятельность религиозной организации не признана судом со­циально опасной и не запрещена), а военнообязанным верующим в случае, если военная служба противоречит их религиозным убеждениям, предоставляется возможность пройти альтернативную гражданскую службу.

Si!Основные понятия: религия, религиозное сознание, ми­ровые религии, принцип свободы совести.

ill Термины: религиозный культ, религиозные организации, межконфессиональный диалог.

Проверьте себя

1) Что такое религия? 2) Какие элементы религии выде­ляют ученые? 3) Какими признаками характеризуется рели­гиозное сознание? 4) Каково значение религии в жизни об­щества? 5) Каковы основные идеи каждой из мировых религий? 6) В чем сущность принципа свободы совести? Как он реализован в законодательстве Российской Федерации?

Подумайте, обсудите, сделайте

1. Известный социолог П. А. Сорокин на основе анализа сотен тысяч живописных и скульптурных произведений, со­зданных с начала Средневековья до 30-х гг. XX в. и экспо­нирующихся в музеях Западной Европы, сделал вывод о не­уклонном существенном сокращении числа произведений, основанных на религиозном восприятии мира. Опираясь на знания гуманитарных дисциплин, объясните причины этого явления. Подтвердите правоту вывода социолога конкретны­ми примерами.

2. С древних времен ученые прослеживают такое направ­
ление социального протеста, как богоборчество. Выскажите
несколько предположений о причинах возникновения подоб­
ного движения.

3. Соберите информацию о деятельности религиозных ор­
ганизаций в вашем регионе.

Поработайте с источником

Прочтите фрагмент статьи американского социолога XX в. Роберта Бел­ла «Социология религии».

Итак, мы неизбежно приходим к заключению, что рели­гия не является всего лишь средством совладать с тоской и отчаянием. Скорее, она представляет собой символическую модель, формирующую человеческий опыт - как познава­тельный, так и эмоциональный. Религия умеет не только умерять тоску и отчаяние, но и вызывать их.

Человек - это животное, разрешающее проблемы. Что делать и что думать, когда отказывают другие способы ре­шения проблем, - вот сфера религии. Религия занимается не столько конкретными проблемами, сколько общей про­блематикой природы человека, а среди конкретных проб­лем - такими, которые самым непосредственным образом примыкают к этой общей проблематике, как, например, за­гадка смерти. Религия имеет дело не столько с опытом кон­кретных пределов, сколько с предельностью вообще... Но даже для самого примитивного дикаря область религии - это нечто отличное, хотя и очень близкое, нечто такое, что можно услышать, но нельзя увидеть, а если можно увидеть, то мельком. Передаваемые религиозные символы, кроме то­го, сообщают нам значения, когда мы не спрашиваем, помогают слышать, когда мы не слушаем, помогают видеть, когда мы не смотрим. Именно эта способность религиозных символов формировать значение и чувство на относительно высоком уровне обобщения, выходящего за пределы кон­кретных контекстов опыта, придает им такое могущество в человеческой жизни, как личной, так и общественной.

Белл Р. Американская социология. Перспективы. Проблемы. Методы. -

М.. 1972. - С. 266 - 278.

ИВ Вопросы и задания к источнику. 1) Каковы, по мнению автора, возможные истоки религиозной веры? 2) Какими словами автор ха­рактеризует религию? 3) Приведите несколько примеров, иллюст­рирующих символическую природу религии. 4) Используя фраг­мент статьи Р. Белла, свои знания и жизненный опыт, дайте несколько объяснений могущества религии в человеческой жизни.

§ 34. Место искусства в духовной культуре

Вспомните:

что такое культура? Каковы пути ее развития? Каковы причины, направления и последствия диалога культур?

Несмотря на то что искусство существует уже многие ты­сячелетия и активно изучается исследователями - филосо­фами, культурологами, искусствоведами, историками искус­ства, даже в вопросе его происхождения отсутствует ясность. Так, ряд ученых выводит искусство, во-первых, из потребности всех живых существ с помощью каких-либо украшений привлекать внимание противоположного пола с целью продолжения рода, а во-вторых, из необходимости ис­пользовать энергию подсознательных влечений для других целей. Имеется мнение, что истоки искусства кроются в на­личии у человека не растраченной в трудовой деятельности энергии, а также необходимости некоторой «тренировки» для усвоения стандартных социальных ролей. Искусство также иногда связывается с разными видами магии, впле­тенной в повседневную деятельность первобытного человека. Кроме того, оно рассматривается рядом ученых как «дитя труда» - практически полезные качества предметов стано­вятся объектом художественного отображения и эстетичес­кого наслаждения. Многие современные исследователи связывают искусство с мифологическим освоением действи­тельности, содержащим в себе познавательные, магические, игровые, предметно-деятельностные аспекты.

В 2002 году Института комплексных социальных исследований РАН подготовил и издал под общей редакцией директора Центра Мирана Мчедлова сборник статей "О социальной концепции русского православия". Как говорится в предисловии к сборнику, "основную свою задачу авторы книги видели в том, чтобы рассматривать положения церковного документа в более широком контексте, сопоставляяя их с действительным опытом массового сознания, учитывая как вековые нравственно-психологические, в целом культурные традиции, так и сегодняшние общественно-политические... и иные реалии, на фоне которых они должны реализовываться".

Предлагаем вниманию посетителей портала "Религия и СМИ" вторую главу книги, написанную академиком РАН Львом Митрохиным.

"Основы социальной концепции РПЦ" прежде всего адресованы духовенству в качестве авторитетного ориентира при решении разнообразных и сложных проблем, касающихся взаимоотношения Церкви с государством, а также различными общественными институтами и движениями, в том числе и с другими конфессиями. Одновременно они доводят до сведения светских властей официальное мнение Церкви о тех условиях, на которых она принимает modus vivendi, иными словами, условия, на которых готова идти на компромисс с государством, провозгласившим себя "светским". Это, таким образом, – "рабочий" документ и для государственных служащих, которые занимаются проблемами церкви и религии.

Если же говорить о духовно-философском смысле концепции, а следовательно, о главном критерии ее оценки широкой общественностью, то он в первую очередь связан с пониманием знаменитого принципа свободы совести, символизирующего демократическое устройство общества. Однако знакомство с соответствующими публикациями убеждает, что мы пока плохо представляем себе, как обсуждение церковного документа следует вести с позиций светского мироощущения.

2.1. Церковь и проблемы веротерпимости

Прежде всего сказывается трудность определения понятия "церковь". Для светских авторов это особая организация, реально действующий социальный институт, отстаивающий религиозный (конфессиональный) взгляд на мир, определенную систему моральных норм и богослужения. С точки зрения верующего, такая дефиниция сугубо формальна, поскольку в ней нет главного, а именно указания на то, что церковь – это прежде всего не земная, а "небесная" организация, "окно в вечность", незаменимый посредник между Богом и людьми. Было бы несерьезно пытаться оценить "Основы...", игнорируя такую самооценку Церкви.

В этом и заключается сложность. С одной стороны, предметом религиоведческого анализа могут быть лишь социальная позиция и характер деятельности "церкви" как конкретной организации, в этом смысле ничем не отличающейся от иных общественных структур. С другой же – их невозможно охарактеризовать, не учитывая претензии церкви на божественное представителъство.

Между тем в светской печати РПЦ постоянно подвергается критике за недемократическое устройство, архаичный стиль и язык богослужений, неприязнь к другим течениям христианства и экуменизму. Вспоминаю, как на одном из обсуждений известный религиовед считал своим долгом предупредить, что многие положения "Основ..." неприемлемы с точки зрения светской науки, а другой страстно упрекал авторов концепции в излишнем "догматизме" и "консерватизме".

Это явное недоразумение: в той мере, в которой Церковь осознает себя мистическим организмом, "телом Христовым", внутреннее устройство – сфера ее собственной компетенции. Профессиональная оценка "Основ..." не может подменяться морализированием, сопоставлением содержания концепции с научным пониманием, общими рассуждениями о желательности тех или иных интерпретация принципа "кесарево – кесарю, а Божие – Богу". Такая оценка должна опираться на знание традиций Церкви, на сопоставление исторически менявшихся социальных условий ее существования, с одной стороны, форм реальной деятельности и идеологического оформления – с другой.

Анализируемый документ – значительный шаг в деятельности Церкви, оказавшейся в новой для себя "перестроечной" обстановке. Разумеется, ни в царское, ни в советское время у Церкви не было ни потребности, ни возможности открыто объявлять о своем понимании принципа свободы совести: ее деятельность полностью контролировалась государством, и мнение патриархата на сей счет власть не интересовало. Поэтому в православии (в отличие, например, от католицизма) отсутствует опыт формулирования собственной социальной доктрины, что не могло не сказаться в нынешней обстановке, когда безбожный идеологический монолит сменился христианским плюрализмом.

Принцип свободы совести формировался в течение веков и в разные времена понимался неодинаково. И сегодня спорящие стороны вкладывают в него различный смысл, во многом определяемый сугубо "земными" политическими интересами. Поэтому следует посмотреть, как исторически происходило формирование этого принципа и какие критерии правомерно применить к той или иной его интерпретации.

Принцип свободы совести возникает как протест против духовного деспотизма католической церкви, которая огнем и мечом навязывала свое миропонимание, жестоко преследуя всякое отступление от собственных канонов. Отсюда утвердилось мнение, будто смысл этого принципа в предоставлении каждому права выбирать религию самостоятельно, по совести, а не по указке властей или официальной церкви.

Однако это, как сказал бы умудренный историк культуры, самосознание эпохи, а не ее действительное содержание. Последнее скрывается в глубинных, "базисных" процессах, характерных для становления европейской цивилизации, которая развивалась как индустриальное, техногенное сообщество, отличительную особенность которого составлял культ разума, науки, техники. Ее необходимой предпосылкой и результатом было развитие личности, духа индивидуализма, предпринимательства, внутренней свободы. Только с учетом такой специфики можно понять не только неизбежность столкновения крепнущей буржуазной власти с теократическими режимами и "охранительной" официальной религией, но и глубокий социально-исторический смысл подобной конфронтации.

Так что смысл принципа свободы совести не только в выражении интуитивных внутренних религиозных установок индивида, но и в правовом оформлении социальной философии новой буржуазной эпохи. Речь шла не просто о возможности выбора каждым "своей" религии, но о борьбе за демократизацию общества в целом, которое церковь опутала плотной паутиной бесчисленных регламентации, запретов, ритуалов, охватывавших не только образ мыслей, житейские ценности и идеалы, но и все сферы деятельности человека – духовную, хозяйственную, бытовую.

Иными словами, осуществление права свободы совести было ключом к обретению не только независимости от господствующей церкви, но и юридического равенства, составлявшего непременную предпосылку развития свободного рынка, демократического государственного устройства, либерализма и личной независимости. В истории действовала и обратная зависимость: установление диктаторского режима в политической сфере неизбежно влекло за собой жесткую регламентацию в сфере религиозной, так или иначе покушающуюся на принцип свободы совести. Поэтому, естественно, данный процесс должен был занять века и в разных странах протекать в специфических национальных формах.

Важнейшей вехой в утверждении принципа свободы совести стала эпоха Возрождения – Реформации. Наиболее четко его суть была выражена в работах "христианских гуманистов" типа Эразма, С. Франка, С. Кастеллиона, а также основоположников протестантизма, прежде всего Лютера, сформулировавшего знаменитое учение о "свободе христианина" 1 . Главный пафос защитников этого принципа состоял в признании самоценности духовного опыта христианина, который подчиняется лишь воле Бога и потому внутренне независим от всех внешних регламентации. Одновременно подчеркивалось, что верующий должен неукоснительно исполнять свои гражданские обязанности, быть законопослушным человеком. Государству же вменялось в долг создание наилучших условий не только для удовлетворения притязаний плоти, но и для духовной деятельности. Эта общая установка, отразившая изменения в самом фундаменте общества, постепенно стала воплощаться в законодательстве различных стран. И здесь-то начинается самое интересное.

Наиболее известным и авторитетным приверженцем веротерпимости был, несомненно, великий английский философ Джон Локк (1632 – 1704), решительный защитник прав и свобод человека. "Абсолютная свобода, справедливая и истинная свобода, равная и беспристрастная свобода– вот в чем мы нуждаемся", – восклицал он 2 . Таков "естественный" идеал и для отдельного человека, и для государственного правления, ибо: "место, время и способ моего поклонения Богу... сие происходит всецело между Господом и мной и, принадлежа попечению вечности, выходит за пределы досягаемости и воздействия политики и правительства, которые существуют только ради моего благополучия в этом мире..." 3 .

Однако, продолжал Локк, в реальной жизни эти права должны быть поставлены в контекст "гражданского", или общественного, состояния. Свобода индивида не абстрактна, она всегда есть "свобода в условиях системы правления", то есть системы разумных ограничений, поскольку "где нет закона, нет и свободы". Отсюда высший долг законодательной власти обеспечить "общественное благо", "сохранение человечества".

Злободневно звучит и другое утверждение Локка. Задача церкви, подчеркивал он, регулировать жизнь на основе правил благочестия и сострадания, а поэтому категорически осуждал попытки людей использовать всуе имя Христа, если они не оправдывают его святостью жизни, чистотой помыслов и высотой духа, если христианская религия не укоренена в их сердцах, если всевозможные проявления набожности употребляются в корыстных, низменных целях. К требованию свободы совести, повторял Локк, не должно примешиваться "сколько-нибудь честолюбия, гордыни, мстительности, партийных интересов или чего-либо подобного".

Исходя из таких соображений, Локк был против веротерпимости в отношении "папистов" (католиков), иудеев и атеистов, что и было закреплено в знаменитом акте 1689 г. Этот конкретный перечень – "дань времени", но само требование исходить из общественного блага (из национальных, государственных, культурных интересов, сказали бы мы сегодня) стало главным при создании законодательства, касающегося государственно-церковных отношений.

Ныне мы постоянно оглядываемся на "цивилизованный" Запад. Однако в странах, входящих в это понятие, действуют различные законодательства, регулирующие отношения церкви и государства. Скажем, в Великобритании, Финляндии, в Греции, на Кипре сохраняется государственная религия. В Германии католики и лютеране облагаются специальным налогом в пользу церкви, для итальянцев католицизм – национальная религия, пользующаяся особым почетом и привилегиями. Такое разнообразие вполне объяснимо. Соответствующие законодательства не выводились из общих идеалов и деклараций о веротерпимости и свободе; свою конкретную форму они обретали в контексте уникальных историко-культурных традиций каждой страны.

Эти нехитрые истины имеют прямое отношение к отечественному законотворчеству. Закон о религиозной свободе должен исходить прежде всего из "блага общества" в целом, а не корпоративных интересов отдельных конфессий. Он должен обеспечивать наиболее благоприятные условия для демократического развития России, для создания нормального нравственно-психологического климата, одним словом, максимально учитывать долгосрочные социальные последствия. Так называемые мировые стандарты – вещь прекрасная, если они укрепляют, а не разваливают страну, не приводят к обнищанию населения, не гонят соотечественников на чужбину. К сожалению, именно это и произошло в России на исходе 20 столетия. .

2.2. Русская православная церковь и самодержавие

Напомню об одном существенном факте, который сегодня не любят вспоминать не только православные, но и многие светские авторы. История Руси отмечена массовыми антицерковными движениями, направленными против духовной деспотии церкви, открыто поддерживаемой государственной властью. В свою очередь Русская православная церковь всегда усердно искореняла ереси, расколы и прочие "богомерзкие уклонения" от "святой веры", тесно сотрудничая при этом с царским правительством, губернатором и полицейским департаментом.

Первоначально (14 – 16 вв.) это были многочисленные "ереси". Кстати, уже в начале 16 в. возник громкий церковно-общественный спор по поводу принципа свободы совести (хотя последний термин не употреблялся). Речь шла об отношении к известной ереси "жидовствующих". Идеолог официальной церкви Иосиф Волоцкий отстаивал насильственные средства для борьбы с этой "ересью": "грешника или еретика руками убити или молитвою – едино есть". Ему противостояли белозерские старцы-"нестяжатели", последователи Нила Сорского, защищавшие веротерпимость. Никому, настаивали они, не дано права действовать от имени Бога, "выбирать плевелы на пшеничном поле" (см.: Мф. 13:24 – 30).

Разумеется, подобные дискуссии не могли сколько-нибудь заметно смягчить державные репрессии против религиозного инакомыслия (примером чего могут служить жестокие преследования староверов). Начиная с 17 в. главным религиозным соперником РПЦ становится религиозное сектантство – первоначально русское, а с 19 в. – западное 4 ."Единственное средство для спасения чад православной церкви от совращения в омут сектантства" церковники усматривали в активной миссионерской деятельности 5 , для оправдания которой выстраивали квазинаучные схемы и концепции, претендующие на философскую глубину, на "трансцендентальный" интерес. "Ведь как бы мы ни представляли причины и сущность русского сектантства, в конце концов мы должны прийти к одному выводу, что грех, соблазн являются источником сект" 6 .

Репрессии особенно усилились после назначения на должность обер-прокурора Святейшего синода К.П. Победоносцева (1880). О его позиции свидетельствует, например, резолюция состоявшегося под его председательством совещания православных деятелей (1891): "Быстрый рост сектантства является серьезной опасностью для государства. Всем сектантам должно быть воспрещено покидать свое местожительство. Все преступления против православной церкви должны разбираться не в светских, а в духовных судах. Паспорта сектантов должны быть помечены особым образом, чтобы их нигде не принимали ни на работу, ни на жительство, пока жизнь в России не станет для них невыносимою, Дети их должны силою отбираться и воспитываться в православной вере". Вскоре в Уголовный кодекс были внесены соответствующие статьи: "Ст. 187. За выход из церкви и присоединение к другому религиозному обществу – лишение всех гражданских и личных прав. Ссылка. В более легких случаях – полтора года исправительных заведений... Ст. 196. За распространение еретических или сектантских учений и пособничество в этом – ссылка в Сибирь, Закавказье иди другие отдаленные места" 7 . Но у православных идеологов по-прежнему сохранялись горькие обиды: "Вместо того чтобы властной рукой вырвать из среды русского народа враждебные ему иностранные элементы, мы великодушно вели рассуждения на тему, что религия – дело совести" 8 . При этом все более отчетливо звучит мысль, что с позиций православной церкви единственно приемлемым политическим строем является абсолютный монархизм. 9

Наиболее остро дискуссии по проблемам веротерпимости разгорелись в преддверии революции 1905 г., когда критика со стороны либеральных слоев общества в адрес РПЦ достигла особой остроты и размаха.

Ярко и воинственно принцип веротерпимости защищал, например, Н. А. Бердяев – знаменитый вольнодумец и еретик по критериям церкви: "Свобода совести – основа всякого права на свободу, поэтому она не может быть отменена или ограничена людской волей, государственной властью. Она есть изъявление Бога. Бог в свободе видит достоинство сотворенного им человека. Только в свободном существе образ и подобие Божий обнаруживаются" 10 .

Показательно, что в защиту принципа веротерпимости выступали не только авторы либерально-буржуазного толка (А. С. Пругавин, С. П. Мельгунов, П. Н. Милюков), но и ряд православных иерархов и миссионеров. Событием, например, стало выступление на Орловском миссионерском съезде (1901) М. А. Стаховича, недвусмысленно высказавшегося за свободу совести: "Меня спросят: Чего же вы хотите? Разрешения не только безнаказанного отпадения от православия, но и права безнаказанного исповедания своей веры, т. е. совращения других? Это подразумевается под свободой совести? Особенно уверенно среди вас, миссионеров, я отвечу: да, только это и называется свободой совести... Запретным пусть будет не вера, а дела; не чувства, а поступки, ущербы, изуверство – все то, что уголовный закон карает" 11 .

Что же касается позиции РПЦ, то она была ясно выражена известным протоиереем Иоанном Кронштадтским во время обсуждения этой темы на религиозно-философских собраниях в Санкт-Петербурге (1901 – 1903): "В наше лукавое время появились хулители святой Церкви, как граф Толстой, а в недавнее время некто Стахович, которые дерзнули явно поносить учение нашей святой веры и нашей Церкви, требуя свободного перехода из нашей веры и Церкви в какие угодно веры... Нет, невозможно предоставить человека собственной свободе совести именно потому, что он существо падшее и растленное..." Его страстно поддержали и многие другие официальные православные идеологи 12 .

Если отвлечься от слов и деклараций о намерениях, то можно констатировать антиномичность таких споров, поскольку в них сталкивались, с одной стороны, корпоративные властные (во многом материальные) интересы "земной" церкви, превращенной в один из департаментов царской власти, и с другой – требование веротерпимости и свободы совести, являющееся неотъемлемым элементом христианства. Это противоречие (в принципе неразрешимое) проходит через всю историю христианской теологии.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы увидеть, что все эти мотивы явно или в подтексте постоянно воспроизводятся в религиозной литературе нашего перестроечного времени с его обостренной борьбой за молитвенное пространство между Русской православной церковью и другими религиозными объединениями. И давно, казалось бы, перевернутые страницы истории оказываются весьма поучительными для понимания нынешних реалий. Только следует удержаться от легковесного морализирования.

Да, Русская православная церковь была в "услужении" у самодержавия, которое ("услужение") можно называть и "постыдным", особенно если учитывать, что при этом затенялись сугубо "земные" и далеко не бескорыстные мотивы подобного сервилизма. Но в целом такую позицию церкви нельзя сводить к лицемерию ведущих иерархов. Многие священнослужители искренне верили в нераздельность судеб русского народа и православной церкви, в ее историческую роль как основы становления культуры и государственности России. К тому имелись свои основания. Нравится ли нам это или нет, но отечественная культура развивалась как "православная" (в ряде регионов и как "исламская", "буддистская"), если этот термин понимать не в узком церковно-каноническом, а в широком историко-культурном смысле – в том самом, в котором европейскую культуру именуют "христианской".

2.3. Перипетии перестройки

Приход к власти большевиков в 1917 г. внес существенные изменения в исторические судьбы принципа свободы совести. Провозгласив борьбу с религией "азбукой марксизма", отношение к религии большевики объявили частным делом по отношению к государству, а потому поддерживали этот принцип. Так, в обращении "К деревенской бедноте" В. И. Ленин писал: "Каждый должен иметь полную свободу не только держаться какой угодно веры, но и распространять любую веру и менять веру , Ни один чиновник не должен даже иметь права спрашивать кого ни на есть о вере: это дело совести, и никто не смеет вмешиваться" 13 . Эта установка сохранилась и после прихода большевиков к власти.

Уже первая Конституция РСФСР (1918) провозгласила, что "свобода религиозной и антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами". С некоторыми изменениями подобная формула воспроизводилась и впоследствии 14 . Но это на уровне слов. На деле же программная стратегия партии на "изживание" религии, а значит, и духовенства, и верующих, сохранялась вплоть до перестройки; менялись лишь способы ее осуществления, которые определялись секретными предписаниями, закрытыми партийными рекомендациями, служебными инструкциями.

Перестройка быстро разрушила эту традицию. Первой ласточкой стал руководимый К. М. Харчевым Совет по делам религиозных культов, который занялся лихорадочной регистрацией новых религиозных объединений – часто спешно, бестолково, без серьезной предварительной экспертизы. В целом же сохранялось ощущение юридической неразберихи, многие конкретные решения представлялись произвольными и поспешными. Поэтому все острее осознавалась необходимость принятия авторитетного закона, который обозначил бы легитимные пути к торжеству главного принципа, обеспечивающего неотъемлемое право граждан, – принципа свободы совести.

Эту роль должен был сыграть Закон РСФСР "О свободе вероисповеданий", принятый в 1990 г. Закон предельно либерален, он не требует обязательной регистрации для действующих религиозных организаций (как отечественных, так и зарубежных), сводит саму эту процедуру к простой формальности, а также не ограничивает возможности открытия филиалов и представительств любых иностранных конфессий и религиозных групп. Казалось бы, нормы "цивилизованного общества" восторжествовали надолго. Однако вскоре вокруг закона разгорелись нешуточные государственные страсти. Почему?

Вспомним обстановку тех лет. Общество охватило едва ли не параноидальное стремление приобщиться к "цивилизованному" капитализму с его заманчивой валютой. Поэтому новые законы кроились по западным (в первую очередь американским) меркам, а точнее, в соответствии с тем, как они выглядели на словах, а не в реальном функционировании, о котором наши законодатели имели смутное, сугубо туристское представление. Поэтому они так охотно, а то и боязливо прислушивались к благосклонным или (Боже упаси!) неодобрительным реакциям заокеанских репетиторов по демократии.

Односторонне авторы видели и смысл этого закона: немедленно, "здесь и сейчас" предоставить всем гражданам возможность свободно выбирать, открыто выражать и проповедовать веру в Бога или богов – в какой бы интерпретации она ни преподносилась. При этом мера неограниченности такой свободы расценивалась как показатель степени приобщенности к либеральному Западу. Все эти социологически непроясненные страсти и выразились в законе 1990 г.

Россия сразу же превращается в вожделенное Эльдорадо, куда со всего света устремляются потоки зарубежных миссионеров, новоявленных "пророков", "мессий", "спасителей" с изрядной долей авантюристов и проходимцев. Религиозные (равно как и таковыми себя объявляющие) объединения и представительства растут как грибы после дождя. Уже за 1985 – 1990 гг. почти вдвое увеличивается число "зарегистрированных" религиозных объединений – начиная от миролюбивых квакеров и кончая такими скандально известными, как мормоны, Церковь объединения С. Муна, АУМ Синрикё, даже террористическая "Ананда Марг", запрещенная едва ли не во всех странах мира.

Что же мы получили в результате "религиозного возрождения"? Торжество отношений братства, любви, гуманизма, провозглашенных смиренными служителями Создателя? Увы, совсем наоборот: стремительный рост психологической напряженности, моральное одичание общества в целом, когда боязно входить в лифт с незнакомым человеком или вечером бродить по столице, а материалы о мафиозных разборках, заказных убийствах, всепроникающей коррупции стали каждодневной духовной пищей.

"Цивилизованными" отношениями не могут похвастаться и сами церкви. Стали привычными схватки за освоение и передел российского молитвенного пространства, которые сопровождаются взаимными обличениями, оскорблениями, фальсификацией взглядов оппонента, даже если это "брат во Христе". Враждебностью и злобой в отношении коллег по благовестию проникнута и современная миссионерская литература, в которой все отчетливее проступают не светлые божественные краски, а темные и низменные проявления человеческой натуры.

Было бы глупо отрицать громадную роль закона 1990 г. в разрушении деспотической политики большевистского государства в религиозных делах. Но это не повод для особого умиления: таково было веление жизни. Счет, который следует предъявить его авторам, другой: насколько квалифицированно и ответственно они смогли дух времени перевести на язык профессиональной юриспруденции.

У меня на этот счет сомнения не возникают. Я по-прежнему убежден (и неоднократно писал об этом), что закон был составлен самоуверенными дилетантами, не понимавшими всю сложность, многомерность этой проблемы и, пожалуй, главного: здесь каждый непродуманный шаг обернется тяжелыми необратимыми последствиями не только для деятельности церквей, но и для миллионов людей, больше того – для общества в целом. Подозреваю, что так и получилось.

Можно и дальше указывать на несовершенство закона 1990 г. Но, пожалуй, важнее отметить другую сторону дела, а именно – вскоре он вызвал решительный протест со стороны различных общественных сил и местных законодателей. Не менее чем в 15 областях и регионах были приняты беспрецедентные постановления, которые, вопреки федеральному законодательству, выдвинули целый ряд серьезных ограничений, направленных против новоявленных "нетрадиционных религий" – в первую очередь зарубежного происхождения.

Вполне предсказуемую позицию заняла РПЦ, развернувшая энергичную кампанию против "тоталитарных сект" (прежде всего иноземных). Немалую роль в ней, разумеется, играли сугубо корпоративные интересы, стремление отстоять свое молитвенное пространство, сохранить положение "главной" церкви. Однако многие православные авторитеты в натиске новомодных "религиозных культов" проницательно разглядели угрозу уникальной российской культуре, ее ценностям и традиционному укладу жизни.

Как бы то ни было, закон 1990 г. стал предметом шумной дискуссии: проводились парламентские слушания, стороны публиковали массу статей, экспертиз, поправок. В 1993 г. Государственная Дума приняла новую редакцию закона, на которую президент наложил вето, и т. д. В конце концов 1 октября 1997 г. в силу вступил новый Федеральный закон "О свободе совести и религиозных объединениях", не удовлетворивший ни одну из сторон 15 .

В нем традиционными для России религиями были объявлены православие, ислам, буддизм и иудаизм. Для остальных вводилась усложненная процедура регистрации: в частности, 15-летний испытательный срок при получении статуса юридического лица, иностранным религиозным организациям запрещалось заниматься культовой и иной религиозной деятельностью и т. д. Закон, естественно, вызвал шумный протест со стороны правозащитных организаций, особенно тех, которые, существуя на западную валюту, громогласно апеллировали к нормам международного права 16 .

Обо всех этих событиях, связанных с дискуссиями вокруг принципа свободы совести, я упоминаю неспроста: церковь играла в них активную роль, а поэтому их уроки неизбежно отразились на ее трактовке принципа свободы совести.

В самом деле, с самого начала перестройки светская "демократическая" власть и руководство РПЦ обвинялись в попытках реставрировать привилегированное положение православия в ущерб всем остальным (католической, протестантским и даже родственным православным) конфессиям. Подобные обвинения далеко не беспочвенны. Обе высокие стороны сделали немало ошибочных шагов, лишь способствующих обоюдной компрометации. Это и провозглашение православного Рождества (имеется в виду дата) в качестве официального праздника многоконфессиональной России, и братание светских и церковных руководителей, и церемонии освящения всех и вся, которые даже А. И. Солженицын как-то назвал "шутовскими", и безвозмездный возврат Московской патриархии (1993) всех культовых зданий, принадлежавших РПЦ до 1917 г., несмотря на протест виднейших деятелей культуры и музейных работников. Притчей во языцех стало высокомерное третирование всех других конфессий, как заведомо чуждых российской самобытности 17 . И вот руководство РПЦ, никогда не скрывавшее свое настороженное, если не негативное отношение к принципу свободы совести, официально объявляет о своей позиции.

2.4. Современные вопросы

Суть проблемы очевидна. Церкви предстояло сформулировать свое понимание принципа свободы совести, учитывая два обстоятельства, с трудом совместимые друг с другом. С одной стороны, сохранить традиционную установку, не раствориться в хоре голосов, требующих максимальной свободы для всех без исключения религиозных объединений. С другой – сформулировать ее так, чтобы не выглядеть явным анахронизмом, противником демократизации страны и неотъемлемых прав человека. Патриархат не мог также игнорировать разномыслия, обострившегося в православной среде.

Можно указать на массу общественно-политических организаций, в название которых входят слова "христианский", "православный", причем их основателями и лидерами часто были люди, прямого отношения к церкви не имевшие. Примером могут служить разношерстные религиозные движения и партии, которые пытались перенести на российскую почву образцы западного христианско-демократического движения 18 . Далее, внутри церкви оживились объединения, обличавшие "сергианство" и настаивавшие на том, что самодержавный строй является неотъемлемым компонентом православного вероучения. Причем все они – и приверженцы и противники патриархата претендовали на единоличное представительство "истинного православия", воинственно отвергая все другие толкования. Все это обусловило необходимость примирения крайних точек зрения, выработки официальной доктрины, способной "работать" в новой, непривычной обстановке.

Нетрудно представить, с каким трудом шла выработка единой позиции в комиссии, члены которой придерживались различных мнений по целому ряду пунктов, прежде всего касающихся политической ориентации церкви, – вплоть до оценки нового политического строя. Но в целом, на мой взгляд, удалось выработать документ, достойно представляющий позиции церкви.

В начале "Основ..." четко сформулирована суть и направление деятельности церкви: она должна заниматься не только личным спасением, но активно участвовать в преобразовании общества на принципах христианской морали. Такая позиция конкретизируется в обширном разделе "Церковь и государство", в котором и дается развернутая интерпретация принципа свободы совести: "III. 6. Принцип свободы совести, появившийся как юридическое понятие в XVIII-XIX веках, превращается в один из основополагающих принципов межчеловеческих отношений только после Первой мировой войны. Ныне он утвержден Всеобщей декларацией прав человека, входит в конституции большинства государств. Появление принципа свободы совести – свидетельство того, что в современном мире религия из "общего дела" превращается в "частное дело" человека. Сам по себе этот процесс свидетельствует о распаде системы духовных ценностей, потере устремленности к спасению в большей части общества, утверждающего принцип свободы совести. Если первоначально государство возникло как инструмент утверждения в обществе божественного закона, то свобода совести окончательно превращает государство в исключительно земной институт, не связывающий себя религиозными обязательствами.

Утверждение юридического принципа свободы совести свидетельствует об утрате обществом религиозных целей и ценностей, о массовой апостасии и фактической индифферентности к делу Церкви и к победе над грехом. Но этот принцип оказывается одним из средств существования Церкви в безрелигиозном мире, позволяющим ей иметь легальный статус в секулярном государстве и независимость от инаковерующих или неверующих слоев общества" 19 .

Если мы вспомним прошлое РПЦ, то едва ли эта по-своему четкая и последовательная позиция, проникнутая ностальгией по временам "Святой Руси", может вызвать удивление. Церковь имела все основания говорить об упадке религиозности общества, о процессе его секуляризации и либерализации, когда каждый пытается воссоединиться с Богом в одиночку. В этих условиях церковь, естественно, должна была дистанцироваться от "светского государства", отстоять право на самостоятельность своей нравственно-духовной миссии, надежно обеспечив собственное выживание. Таким образом, свобода совести – это как бы minimum minimorum правовой регуляции, в которой нуждается церковь, чтобы обезопасить себя от произвольного вмешательства власти в ее внутренние дела. При этом РПЦ не отказывается от своих претензий стать "главной" церковью на Руси. Именно таков смысл излюбленных заявлений ее идеологов о том, что равноправие церквей не означает их равенства.

Так религиозная обстановка выглядит на верхнем управленческом уровне, где затеялся перспективный флирт "демократической" и православной власти. Однако при оценке этой позиции РПЦ следует непременно учитывать и более глубокий пласт общества, для нашей темы, пожалуй, более существенный. Я имею в виду уже упомянутый факт, что русская культура в основе своей формировалась как культура православная, хотя и не в церковно-ортодоксальном смысле. Имеется и другое, весьма существенное обстоятельство. На первый взгляд нынешняя ситуация в России отнюдь не является новой: ее история всегда была отмечена борьбой различных христианских конфессий и объединений. Вместе с тем имеются существенные моменты, позволяющие говорить о ней как о неповторимой. Во-первых, уникальна сама обстановка лавинообразного распада прежней правовой системы, создавшего как бы бесхозное молитвенное пространство. Отсюда особая масштабность и агрессивность соперничества различных церквей. Во-вторых, сегодня наибольшую активность проявляют "нетрадиционные религии", которые прежде на российской почве не существовали 20 . Этим еще не устоявшимся понятием обозначают достаточно разнородные группировки, в том числе и так называемые "религиозные культы", которые в значительной мере и предопределяют реакцию общественности (в том числе и РПЦ) на прогрессирующий религиозный плюрализм.

Дело в том, что по своей типологии упомянутые "культы" представляют собой новую форму религиозного диссидентства и оказывают на общество и его культуру иное воздействие по сравнению с "ересями" и сектантством. Вовсе не случайно, что вслед за православными авторами и многие светские специалисты именуют их "тоталитарными" или даже "деструктивными" сектами, что с научной точки зрения едва ли приемлемо.

Эти объединения привлекли внимание всего мира в ноябре 1978 г., когда 914 американцев, последователей "Народного храма", повинуясь приказу своего лидера, покончили жизнь самоубийством. В свое время, заинтересовавшись этим событием, я пришел к выводу, что это не "еретики" или "сектанты" в их обычном понимании, а религиозные новообразования, отразившие особую атмосферу тогдашней "предатомной эры".

Причем одни из них, строго говоря, не являются религиозными (Церковь сайентологии, Трансцендентная медитация), другие представляют собой квазирелигиозные образования, часто с криминальным подтекстом ("Церковь объединения" Сён Муна, "Семья любви" Д. Берга), а третьи обретают черты тоталитарной организации, будучи перенесены на новую культурную почву ("Общество сознания Кришна", "Миссия божественного света"). Но мне тогда и в голову не приходило, что вскоре порученцы подобных "харизматиков" будут беспрепятственно укореняться на российской почве, равно как и последователи "Великого Белого братства", "Богородичного центра", ЮСМАЛОС и подобных организаций отечественного происхождения.

Коротко говоря, типологические особенности таких объединений состоят в следующем 21:1. Во главе стоит харизматический лидер, который выдает себя либо за живого Бога, либо за его доверенного представителя, с которым тот находится в постоянном контакте. Этот лидер уверяет, будто обладает новым "откровением" относительно Бога и реальности. При этом он ссылается не на традиционные священные книги, а на собственные прозрения, беседы с Всевышним. Каждый, кто не разделяет его взглядов, уверяет он, не только заблуждается, но и является слугой Сатаны. 2. Лидер создает особую замкнутую "семью", или "коммуну", в которой утверждает культ собственной персоны (отсюда и название таких групп), устанавливает драконовские порядки, требует порвать с окружающим миром, в том числе и с родителями, передать в его пользу свое имущество и т. д. Основным мотивом его проповедей является запугивание скорым "концом света", спастись от которого можно, лишь безропотно подчиняясь всем прихотям лидера. 3. Одно из главных требований лидера – – заниматься постоянным вовлечением в "семью" новых членов. При этом дело не ограничивается лишь убеждением и проповедями. Главная роль отводится тщательно отработанной психотехнике, практике своеобразного кодирования, которая практически исключает возможность свободного выбора: человек, попавший в машину расчетливой психофизической обработки, вводящей его в полугипнотическое состояние, оказывается беззащитным перед воздействием "пророка", который внушает ему ненависть к окружающему миру, в том числе и к родителям и друзьям, запугивает скорым концом света и ужасами "геенны огненной", в конечном счете полностью подчиняя его своему влиянию.

Обычно сложность законодательства о свободе вероисповеданий связывают с формулированием конкретных статей и норм. При этом как бы заранее предполагается, что отличить религиозное объединение от светского груда не составляет – как и объекты правового регулирования. В жизни все оказывается сложнее: не счесть преступников и проходимцев, осеняющих себя крестным знамением и действующих от имени Бога.

Вопрос можно поставить жестче. Правомерно ли расценивать как "религиозную" любую организацию и доктрину, апеллирующую к Всевышнему, и считать религиозным благовестником всякого субъекта, уверяющего, что он является "воплощением Бога" или его самым доверенным посланцем? И далее, правомерно ли принцип свободы совести распространять на объединения, антиобщественные, человеконенавистнические по самой своей сути: на ту же "Ананду Марг", "АУМ Синрикё", на "Семью" параноика Чарльза Мэнсона, известную зверскими убийствами, или "Ворота в небеса", совершившую массовое самоубийство? Уверен, что уже знание деталей ликвидации "Народного храма" 22 позволяет отрицательно ответить на этот вопрос.

Кстати сказать, власти США, которые любят афишировать свою страну как маяк свободы, довольно быстро разобрались с многочисленными "культами". Одни лидеры (С. Мен, Раджниш) вовремя оказались за решеткой, другие (Л, Хаббард, Д. Берг) едва успели унести ноги; были развернуты серьезные исследования этого феномена, создано осуждающее общественное мнение, один за другим возбуждались судебные процессы. В результате от прежнего бума не осталось и следа. А ведь все эти решительные меры против воздействия "культов" были признаны необходимыми в сложившемся, саморегулирующемся обществе, которое никак нельзя сравнить с беспределом, царящим у нас.

Между тем такие новообразования быстро растут на российской почве. Наиболее крупные из них уже создали четкие иерархические структуры, охватывающие большинство регионов страны, располагают многочисленными опытными "ловцами душ", разветвленной системой явок, изданий, общежитий. Их лидеры владеют солидными финансовыми средствами: зарубежные – за счет поддержки из-за кордона, отечественные – преимущественно за счет присвоения имущества своих последователей. По оценкам специалистов, общая численность россиян, охваченных такими группами, приближается к полумиллиону человек (православные авторы обычно называют цифру в 3 – 4 млн) – и это преимущественно молодежь. Едва ли все это правомерно рассматривать как желанное "духовное возрождение России". Скорее наоборот.

Разумеется, оценки, выработанные за океаном, нельзя механически переносить на отечественные издания аналогичных "культовых" групп. Нужны систематические целенаправленные исследования, способные подсказать меры и регламентации, в том числе и юридические, могущие предотвратить пагубные последствия засилья "Леней Голубковых" от религии. Но уже сейчас можно указать на неоспоримые социально-деструктивные последствия их деятельности. Кратко суммируем уже сказанное.

Во-первых. Вступление в подобные группы происходит в результате не свободного "выбора" того или иного прозелита, в полной мере осознающего мотивы и последствия своего поступка, а под воздействием особой психотехники, вводящей его в полугипнотическое состояние. В общем, это та же "свобода" и те же последствия, которые настигают человека, приобщающегося к наркотикам.

Во-вторых. Как выясняется, дело вовсе не ограничивается сменой мировоззренческих ориентиров. Новообращенный по – падает в полную зависимость от лидера и его окружения, тем более что вступление обычно предполагает отказ от всего имущества, от прежних источников дохода. Эта зависимость еще более подкрепляется запугиванием скорого наступления "конца света", призывом к полному отречению от "грешного мира", в том числе от родителей, родственников, друзей.

Могут возразить: каждый свободен выбирать собственное мировоззрение. Но, во-первых, как уже говорилось, особой техникой вовлечения в подобные новообразования состояние осознанного "выбора" не предусмотрено. Не приходится говорить и об "открытом рынке" идей: финансовые возможности РПЦ и других "традиционных" конфессий не сопоставимы с мощными зарубежными миссионерскими фондами и организациями, которые бесцеремонно скупают эфирное время, арендуют лекционные залы, стадионы, лектории, организуют собственные школы и семинары, заваливают прилавки проповеднической литературой. Едва ли такое положение можно расценить как нормальное.

Я бы сказал еще категоричнее. Да, каждый россиянин вправе верить во что он пожелает. Однако с учетом исторически беспрецедентного и, в сущности, катастрофического положения, в котором сегодня оказалась огромная страна, ответственно сформулированный закон о свободе совести не может предоставлять богатым миссионерским организациям неограниченное право, пользуясь обнищанием населения и развалом финансовой системы, бесконтрольно скупать средства массовой информации, внедрять свои программы в систему государственного образования, насаждать нормы и ценности, потакающие плебейским вкусам и вожделениям заокеанских баббитов, тем самым превращая сокровенную и глубокую российскую духовность в вульгарную и крикливую масс-культуру. Свобода совести и свобода чистогана – это явления разные, и, надеюсь, еще сохранились вещи, которые не продаются – даже за валюту.

Извечная проблема – определить, где проходит граница между свободой и вседозволенностью, общественным порядком и автономией личности, плюрализмом и анархией, духовным насилием и правом на выражение собственного Я. Теоретически она не поддается универсальному решению, годному для всех народов и на все времена, практически – не терпит отлагательства, особенно сегодня. К тому же налицо опасность снова наломать дров, повторив печальный опыт преследования "нерегистрируемых сект" (пятидесятников, Свидетелей Иеговы, адвентистов-реформистов, христововеров). Тогда, правда, была уверенность, что речь идет о действительно религиозных объединениях, да и обвинения против них носили преимущественно политический характер.

Сегодня время, конечно, изменилось. Однако между политическим и религиозным плюрализмом существует определенная взаимосвязь. Широко известны факты, когда региональные власти все активнее апеллируют к местным ("национальным", "народным") верованиям для оправдания своего противостояния "центру". Речь, таким образом, идет об использовании религиозного языка для манипулирования сознанием людей. Нетрудно догадаться, что религиозные (или квазирелигиозные) объединения, не связанные четким, разработанным вероучением, окажутся весьма подходящими для такой роли, т. е. для освящения местнических амбиций, противостояния "федерализму" центра. Полагаю, что на подобную опасность закрывать глаза не стоит.

Одним словом, время "демократического" сладкоголосья кончилось, настало время всерьез задуматься над реальными последствиями деятельности различных общественных организаций и религиозных объединений, в том числе, как сказал бы Локк, об обеспечении свободы в контексте "общего блага".

Сегодня шумные дискуссии вокруг закона 1997 г. едва ли своевременны. Главное – разобраться в том, как он действует на практике, какие непредвиденные ситуации и казусы при этом возникают, насколько компетентны люди, проводящие его в жизнь, когда и в чем нарушаются как права граждан, так и интересы государства и т. д. И лишь в процессе обобщения такого опыта (в том числе и опыта РПЦ) можно будет выработать предложения по усовершенствованию отечественного государственно-церковного законодательства.

Следует только отказаться от попыток использовать учение Христа в корпоративно-корыстных политических целях, не совместимых с самим духом Евангелия, который обеспечил христианству выдающуюся историко-культурную роль. Иными словами, именно деидеологизация и деполитизация отношения к религии будет способствовать восстановлению принципа подлинной свободы совести, выявлению главного пафоса провозвестия Христа: апелляции к личности, признание внутренней свободы и нравственной вменяемости каждого человека.

Такова общая схема, теоретически привлекательная, но тернистая на практике. Здесь возможны попятные движения, возвращения узконационалистических чувств и тоталитарных церковных структур. Причины понятны. Высокая культура, духовность как реальные компоненты повседневной деятельности – явления хрупкие, беззащитные; они подобны тонкому плодородному слою, покрывающему километры бесплодных пород. Так что дело не просто в состоянии общественного духа или интенсивности призывов к духовности и свободе совести, но прежде всего – в реальных социальных, межличностных отношениях, в том, что называется качеством жизни, в том характерном типе человека, который ее символизирует и ею воспроизводится. Да, красота спасет мир, но только в том случае, если суждение это станет реальным критерием и нормой повседневного поведения. Увы, пока в "перестроенной" России не только такого состояния, но и его скромных проблесков не наблюдается.

Сноски:

1 См.: Лютер Мартин. О свободе христианина // Лютер Мартин. Избр. соч. М., 1995.
2 Локк Д. Избр. филос. произв.: В 2 т. М., 1960. Т. 2. С. 141.
3 О свободе. Антология западноевропейской классической либеральной мысли. М.: Наука, 1995. С. 49 – 50.
4 В своей монографии "Баптизм: история и современность" (Спб, 1997) я подробно характеризую борьбу РПЦ против "западного сектантства", особо усилившуюся со второй половины 19 в.
5 См.: Буткевич Т. И. Обзор русских сект и их толков. Харьков, 1910. С.V.
6 Фетисов Н. свящ. Опыт уяснения основных вопросов науки сектоведения // Труды Киевской Духовной Академии. Год V. Кн. VII-VIII. Киев, 1914. С. 452.
7 Цит. по: На пути к свободе совести. М., 1989. С. 344.
8 Введенский А., свящ. Виновато ли духовенство в происхождении и развитии русского сектантства? Спб. С. 30.
9 "Народ любит своего царя. В его выражении готовности на все подвиги во имя войны нераздельны слова "за веру, царя и отечество". Почему? Потому что идея и образ царя, властителя земного, в его сознании связаны с верой и любовью к царю небесному... Где связуются эти два понятия, эти два образа? В церкви... Разорвите эту связь... и вот вам открыта дорога для всех внушений демократических, социалистических и революционных... Вот почему-то и опасны не только для веры, но и для благосостояния государства все эти безумные секты. Пашковцы и штундисты, действительно, открывают в наше отечество широкие ворота... и немецкому царю, и всякому вражескому нашествию" (О религиозном сектантстве в нашем образованном обществе. Второе чтение преосвященного Амвросия, архиепископа Харьковского. Спб., 1891. С. 35).
10 Бердяев Н. А. Государство // Сб. Власть и право. Из истории русской правовой мысли. Л., 1990. С. 268.
11 Цит. по: Ю. Вениамин (Новик). Православие. Христианство. Демократия. Спб., 1999. С. 349 – 350.
12 Подробнее об этих заседаниях см.: О. Вениамин (Новик). Указ. соч. С, 349 – 356. Здесь же приведены характерные суждения как противников, так и защитников этого принципа. Например, архимандрит Антонин Грановский: "Принцип свободы как произвола лежит в демоническом начале", а поэтому "свобода совести будет способствовать реставрации элементарного язычества". Епископ Никанор в "Московских новостях": "Само словосочетание "свобода совести" абсурдно, так как совесть – судья, а судья подчиняется закону". И т. п.
13 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 7. С. 173.
14 В официальном "Антирелигиозном учебнике" говорилось: "Ни одна страна в мире не знает такой подлинной свободы совести, какая обеспечена для всех в Советском Союзе" (Антирелигиозный учебник. М., 1940. С. 465).
15 Наиболее полное представление о дискуссиях вокруг проблемы свободы совести в современной России дает серия сборников: На пути к свободе совести. М., 1989; Религия и демократия. На пути к свободе совести-П. М., 1993; Религия и политика в посткоммунистической России. М., 1994; Религия и права человека. На пути к свободе совести-Ш. М., 1996.
16 См. заключение на этот закон в журнале "Религия и право". М., 1997. № 2 – 3. Детальное представление о взглядах американских правозащитников дает объемистый сборник "Права человека и религия". Хрестоматия. Составитель игумен В. Новик. М., 2001.
17 Кстати сказать, в последнее время без купюр переиздан ряд воинственно миссионерских православных публикаций дооктябрьского периода. Подробнее см.: Митрохин Л. Н. Баптизм: история и современность. Спб. РГХИ. 1998. Гл. 1.
18 Подробнее о них см.: Щипков А. В. Христианская демократия в России // Религия и политика в посткоммунистической России, М., 1993. С. 119 – 186. Кстати сказать, уже тогда автор пришел к серьезному выводу: главная причина нежизнеспособности организаций и группировок, провозгласивших идеалы либерализма, заключалась в том, что РПЦ отказала им в поддержке.
19 Основы... С. 20 – 21.
20 См.: Новые религии // Религия в истории и культуре / Под ред. М. Г. Писманника. М., 2000. С. 323 – 342; Новые религиозные культы, движения и организации в России. Словарь-справочник. М.: Изд. РАГС, 1998.
21 Подробнее об этом см.: Митрохин Л. Н. Религиозные "культы" в США. М.: Знание, 1984; Митрохин Л. Н. Религии Нового века. М., 1985.
22 Так, найденная магнитофонная запись свидетельствует, что многие члены "храма" отказывались добровольно последовать призыву своего лидера, Было установлено также, что более чем у 70 человек имелись следы смертельных уколов, которые они сами сделать не могли. Если же напомнить, что охранники "храма" никого не выпускали из постепенно сжимавшегося фатального кольца, то можно констатировать: для многих гибель была насильственной.

"Принцип свободы совести и его реализация в различных сферах жизнедеятельности общества"

Калининград, 2010 г.

Введение

В современных условиях и условиях ускоренного развития цивилизации роль личности в обществе становится все значительнее, в связи с этим все чаще возникает проблема свободы и ответственности личности перед обществом.

Развернутая концепция диалектического единства свободы и необходимости с идеалистических позиций была дана Гегелем. Научное, диалектико-материалистическое решение проблемы свободы и необходимости исходит из признания объективной необходимости как первичного, а воли и сознания человека - как вторичного производного.

В обществе свобода личности ограничивается интересами общества. Каждый человек - индивид, его желания и интересы не всегда совпадают с интересами общества. В этом случае личность под воздействием общественных законов должна поступать в отдельных случаях так, чтобы не нарушать интересов общества, в противном случае ему грозит наказание от имени общества.

В современных условиях, в эпоху развития демократии проблема свободы личности становится все глобальнее. Она решается на уровне международных организаций в виде законодательных актов о правах и свободах личности, которые в настоящее время становятся в основу любой политики и тщательно охраняются.

Однако не все проблемы свободы личности решены в России и во всем мире, так как это одна из самых тяжелых задач. Личности в обществе на данный момент исчисляются миллиардами и каждую минуту на земле сталкиваются их интересы, права и свободы.

Правовое государство гарантирует личности его права и свободы и их правовую защиту - важнейший принцип. Следующий принцип - подчинение только закону и деятельность на основании закона, принятого обществом в условиях полной демократии.

"Человек, его права и свободы являются высшей ценностью, - провозглашает статья 2 Конституции РФ. - Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства". В свете данного конституционного установления изучение всех аспектов реализации свободы совести представляется не только научно актуальной, но и важной социальной, государственно-значимой задачей.

Вместе с тем существует весьма обширная научная традиция изучения теоретических аспектов свободы совести, практических сторон ее реализации. По данной проблематике защищены докторские и кандидатские диссертации.

В отечественной историографии проблемам свободы совести посвящено значительное количество работ.

Свобода совести как правовой институт

Свобода совести и вероисповедания при всей кажущейся простоте - понятие сложное и многогранное. На протяжении веков философы, историки и юристы вкладывали различный смысл в его теоретическое понимание. При этом составляющие это понятие категории "свобода" и "совесть" всегда рассматривались как тесно взаимосвязанные и взаимообусловленные.

Ключевым термином, раскрывающим содержание рассматриваемого правового института, является категория "совести". С точки зрения философии совесть выступает в качестве внутреннего нравственного критерия оценки собственных действий, регулирующего высказываемые мысли и действия, и тем самым ограничивающего свободу моральными рамками поведения. Иными словами, совесть есть нравственное сознание, чувство или знание того, что хорошо и что плохо, справедливо или несправедливо.

Совесть определяется нравственными нормами. Человек руководствуется ими во внешнем проявлении своих мыслей и чувств. Если человек поступает бессовестно, то он, как правило, несет ответственность, прежде всего моральную, а иногда и правовую. Совесть как элемент нравственного сознания ориентирует человека в мире поступков. Способность к оценке своих поступков, с точки зрения добра и зла - одна из основных черт человеческой натуры.

Принципиальным для человека, способного к такой оценке, является та совокупность нравственных ценностей, которая позволяет ему сделать эту оценку максимально осознанной. Иными словами, проблема обретения человеком совести зависит от наличия у него системы нравственных ценностей, заключающихся в приверженности какому-либо учению или совокупности собственных нравственных принципов или взглядов. Современные исследователи определяют совесть как способность личности осуществлять нравственный самоконтроль, самостоятельно формулировать для себя нравственные обязанности, требовать от себя, их выполнения и производить самооценку совершаемых поступков, подчеркивая индивидуальные личностные начала отдельного человека. Таким образом, с философской и морально-этической точки зрения, совесть - это возможность нравственной оценки сознанием человека содержания и последствий собственных и чужих поступков, осуществляемой им на основании его собственных или коллективных убеждений.

Рассматривая понятие "свобода", можно выделить различные подходы к ее теоретическому осмыслению. Так, Р. Декарт понимал под свободой простую, изначальную произвольность, автономность воли, которая сильнее страсти и независима от нее. Воля имеет чисто рациональную природу. Свобода в сколько-нибудь существенном смысле этого слова требует лишь, чтобы наши волеизъявления были результатом наших собственных желаний, а не внешних сил, заставляющих нас стремиться к чему-то другому. Таким образом, согласно воззрениям Р. Декарта свобода - это поступки, вызванные волей.

Г.В. Лейбниц в своей философской системе также допускал наличие свободы воли. Он выдвинул гипотезу, что ничего в мире не происходит без какого-либо основания. У Лейбница свобода воли является великим благом, но для Бога логически невозможно даровать свободу воли и в то же самое время повелеть не быть греху. Поэтому Бог решил сделать человека свободным, хотя и предвидел, что Адам согрешит, и что грех неизбежно повлечет за собой наказание. В мире, явившемся результатом этого, хотя в нем и существует зло, перевес добра над злом больший, чем в любом другом возможном мире.

Одной из важнейших характеристик свободы является то, что свободный человек является хозяином своего сознания. Т. Гоббс писал в "Левиафане", что свободный человек - тот, кому ничто не препятствует делать желаемое, поскольку он по своим физическим умственным способностям в состоянии это сделать.

Свобода может рассматриваться в материальном (физическом) смысле и идеальном (как свобода мысли, воли). Первая выражается в свободе действий и ограничена физическими возможностями человека и воздействием на него законов природы. Вторая больше предопределена свободой воли человека и ограничена его нравственной позицией (условно выраженной в понятии "совесть"). Таким образом, под свободой понимается возможность поступать согласно своей воле, своим целям, а не по внешнему принуждению или ограничению.

Что касается понятия "свобода совести", то, несмотря на то, что составляющие категорию понятия "свобода" и "совесть" обладают самостоятельным смыслом, содержание данной категории не является механически объединенной суммой этих понятий, а имеет собственное мировоззренческое и юридическое значение.

Теоретико-правовая модель свободы совести включает понимание свободы совести в объективном и субъективном смыслах. Свободу совести в объективном смысле можно охарактеризовать как систему юридических норм, составляющих законодательство о свободе совести определенного исторического периода в конкретной стране. Свобода совести в субъективном смысле есть конкретные возможности, права, притязания, возникающие на основе и в пределах законодательства о свободе совести, то есть это конкретные правомочия субъектов, вытекающие из указанных актов, принадлежащие им от рождения и зависящие в известных пределах от их воли и сознания, особенно в процессе использования. Субъективное право на свободу совести - гарантированная законом мера возможного (дозволенного, разрешенного) поведения гражданина в рамках указанной системы (человек - религия - религиозное объединение - государство), очерчивающая юридические рамки индивидуальной свободы личности.

Многоаспектный характер свободы совести предопределяет тот факт, что она является объектом изучения различных общественных наук. Так, когда мы говорим о свободе совести в морально-нравственном смысле, то имеем в виду, прежде всего свободу человека в сфере нравственных отношений, возможность поступать согласно велениям своей совести, не нарушая при этом социальных, в том числе правовых норм. Отношение к религии - хоть и важный, но только один из моментов данной проблемы.

В социологическом плане свобода совести - духовная ценность, важное социальное благо, созданное обществом в результате исторического развития. В данном случае она рассматривается как социальный институт либо фактическое состояние, разновидность поведения людей в области мировоззренческих и религиозных отношений. В политологическом плане осуществление свободы совести - один из аспектов демократии. Ее социально-политическое содержание определяется природой общественного строя, характером государственной власти, политическим режимом, уровнем развития науки и культуры, ролью религии в политической и духовной жизни общества, историческими традициями, существующими в данной стране, другими факторами.

В философском смысле свобода совести рассматривалась как философско-этическая категория, как возможность для каждого человека совершать поступки в соответствии со своими представлениями о справедливом и несправедливом, о добре и зле, как право людей мыслить о мире так, как они хотят, в том числе и с религиозных позиций, а также действовать в соответствии со своими представлениями о мире.

Универсальный характер свободы совести обусловил возможность осмысления ее не только как юридической, но и как философско-этической, социально-культурной, мировоззренческой категории.

Попытка рассмотрения свободы совести как комплексного явления присутствует в трудах В.Н. Савельева и Ф.М. Рудинского. Так, В.Н. Савельевым были обозначены следующие аспекты:

1) гносеологический аспект, предполагающий формирование отношения личности к религиозному и атеистическому мировоззрению через призму идеалистических и материалистических представлений;

2) экономический аспект, раскрывающий материальные гарантии свободы совести, систему финансового и материального обеспечения деятельности религиозных и атеистических организаций;

3) правовой аспект, изучающий не только законодательство о свободе совести, но и религиозные моменты правосознания и идеологии, правовые гарантии верующих и атеистов, механизм их юридической защищенности;

4) нравственный аспект, исследующий механизм формирования нравственной убежденности личности в правильности выбора между религиозным и материалистическим мировоззрением, нравственном обосновании поступков и действий.

Реализация конституционного принципа свободы совести в России

Положения о свободе совести, заложенные в ныне действующей Конституции России, вот уже более десяти лет практически реализуются в деятельности государственных органов и в жизни религиозных объединений. На этот период пришлись активные усилия государства по разработке новых нормативных правовых актов, регулирующих деятельность религиозных объединений, по выстраиванию новых форм взаимоотношения между государством и конфессиями. Все это положительным образом сказалось и на общей ситуации с обеспечением прав человека, поскольку были устранены многие и многие конфликты, в течение предшествующих лет осложнявшие государственно-церковные отношения.

Конституция РФ (1993), провозглашая и закрепляя основополагающие принципы правового государства, в специальной статье (28) гарантирует каждому свободу совести, свободу вероисповедания. Этот общий принцип раскрывается через законодательные акты, которые обеспечивают право человека на свободу совести и регулируют деятельность религиозных объединений. Российская нормативная база в данной сфере, хотя и медленно, но постепенно приближается к общеевропейским стандартам. В частности, это проявилось и в том, что еще в 1995 г. Гражданский кодекс Российской Федерации выделил среди субъектов гражданских правоотношений некоммерческие организации (п.1, 3 ст.50 ГК РФ), к которым были отнесены и религиозные организации. Таким образом, было покончено с былой дискриминацией и ущемлением прав религиозных организаций. Они были уравнены во всех отношениях со всеми другими общественными объединениями, создаваемыми гражданами для реализации своих конституционных прав.

В развитие конституционных положений, обеспечивающих личные права граждан, был разработан и принят Федеральный закон "О свободе совести и о религиозных объединениях" (1997). Вторая статья Закона к составным частям российского законодательства о свободе совести кроме соответствующих норм Конституции РФ относит: Гражданский кодекс РФ, Федеральный закон "О свободе совести и о религиозных объединениях", а также иные нормативные правовые акты Российской Федерации и субъектов Российской Федерации, которые непосредственно касаются вопросов реализации прав человека на свободу совести и деятельности религиозных объединений.

Сегодня в России по данным Министерства юстиции РФ действуют более 23 тысяч религиозных организаций 60 различных направлений. Они пользуются поддержкой миллионов российских граждан. Среди них: местные общества и централизованные религиозные организации, религиозные центры и монастыри, духовно-образовательные учреждения и миссии, братства и сестричества. Есть все основания утверждать, что в России созданы правовые и организационные условия для реализации гражданами своих прав на свободу совести. Религиозные организации играют заметную позитивную роль в общественной жизни. Они активно и плодотворно занимаются социальной, благотворительной, миротворческой, культурно-просветительской, образовательной, издательской и хозяйственной деятельностью. Эти усилия способствуют сдерживанию натиска аморальности; способствуют защите общечеловеческих норм и ценностей, нравственному оздоровлению общества.

Учитывая остроту и глубину социальных проблем российского общества, религиозные объединения в последние годы уделяют особое внимание поддержке наиболее уязвимых слоев населения. Свое место и роль в разрешении этих проблем, формы возможного сотрудничества с государством и обществом определены религиозными организациями в ряде программных документов. Речь идет, прежде всего, о тех из них, где раскрываются основания, цели и задачи социальной деятельности. Это - "Основы социальной концепции Русской православной церкви" (2000), "Основные положения социальной программы российских мусульман" (2001), "Основы социальной концепции Российского объединенного союза христиан веры евангельской" (2002), "Основы социального учения Церкви христиан адвентистов седьмого дня в России" (2002), "Социальная позиция протестантских церквей" (2003).

Исходя из общепринятых норм международного права, свобода совести может быть подвергнута определенным ограничениям, которые, прежде всего, должны быть вызваны необходимостью содействовать защите общественной безопасности и порядка, здоровья, нравственности, фундаментальных прав и свобод других лиц. Ограничение должно быть предусмотрено законом и, наконец, фактически оправданным, то есть быть объективно обусловленным.

В условиях, когда имеющаяся правовая база российского законодательства о свободе совести не используется должным образом представителями органов власти в интересах граждан и религиозных организаций, важным направлением деятельности Уполномоченного становится правовое просвещение среди государственных служащих.

Очевидно, что нормативное закрепление в государственных актах принципов свободы совести и светского государства само по себе не является гарантией их реального воплощения и соблюдения. От государства требуется ежедневное и ежечасное обеспечение прав и свобод граждан в реальной жизни, более того - это его обязанность, вытекающая из Конституции (ст. ст.2, 18).

Для государства задача состоит сегодня в продолжение той конструктивной линии, что наметилась в последние годы и привела к существенным положительным изменениям в осуществлении свободы совести и вероисповедания. Права граждан и религиозных объединений становятся реальностью.

Религиозные объединения, со своей стороны, должны уважать и соблюдать правовые нормы, обеспечивающие их равенство между собой и перед лицом государства. В России столетиями сосуществовали различные религии, народы и культуры. Именно из этого многообразия и складывалась российская цивилизация. Важным фактором, как для ее сохранения, так и для поступательного развития гражданского общества с высоким уровнем обеспечения прав человека, является стабильность межнациональных и межрелигиозных отношений, искоренение фактов необоснованных ограничений прав на свободу совести и законных прав религиозных объединений.

Проблемы реализации конституционного права на свободу совести

В современной науке принцип свободы совести теоретически осмысливается в качестве категории исторической и философско-этической, но не правовой. Свобода совести понимается не только как право исповедовать религию или отрицать ее, а значительно шире. Само определение и содержание этого понятия искажено. Оно определяется через понятие "свобода религии". Термин "религия" используется в науках и публицистике в широком смысле, но в узком смысле заимствован из теологии, поэтому не всегда однозначен для верующих одной конфессии. Применение религиоведческих и теологических терминов в законодательстве создает предпосылки для нарушения демократических принципов свободы совести. Соответственно, государственные структуры, выполняющие религиоведческую экспертизу, тяготеют к превращению в светский аналог "святой инквизиции".

Необходимо разработать всестороннее понятие свободы совести, исследовать механизмы мировоззренческой потребности во всех сферах жизнедеятельности общества. В реалиях современности главным аспектом свободы совести является осознание многообразия отношений и уважение к соотношению знания и веры у разных людей. Развитие цивилизации обусловливает изменение соотношения между наукой и религией в обществе, между знанием и верой каждого человека. Данные принципы должны найти отражение в праве каждого на свободу совести. От реализации этого права зависят: способность индивида самореализоваться в личность; возможность преодолеть противоречия между тенденциями, обусловленными окружающим развитием цивилизации и природой человека; способность государства к устойчивому развитию без социальных взрывов и потрясений; умение мирового сообщества находить пути решения мировых проблем, стоящих перед человечеством.

Различны мнения ученых по выяснению правового содержания принципа светского характера государства, закрепленного в части 1 статьи 14 Конституции Российской Федерации. М.Н. Кузнецов и И.В. Понкин считают, что в настоящее время толкование этого принципа в Российской Федерации зачастую принимает односторонний и даже дискриминационный характер, когда светский характер ошибочно отождествляется с антирелигиозным или атеистическим. Правовые нормы части 1 статьи 14 Конституции Российской Федерации ошибочно трактуются как закрепляющие такое положение религиозных объединений в Российской Федерации, когда государство "равноудалено от всех религиозных объединений", а сами религиозные объединения действуют обособленно, изолированно от всех остальных институтов гражданского общества. Однако в части 1 статьи 14 Конституции Российской Федерации отсутствуют положения, устанавливающие атеистический или антирелигиозный характер государства, а также отсутствуют какие-либо императивные положения о принудительной и категоричной изоляции религиозных объединений от государства и остальных институтов гражданского общества. Отождествление светскости государства с его антирелигиозной направленностью неверно как с точки зрения конституционно-правовой науки, так и с точки зрения анализа реального смыслового содержания слова "светский". Светское государство в типологии государств по принципу соотношения государственной власти и религиозной идеологии отличается от теократического государства, в котором религиозный лидер или группа религиозных лидеров, находясь во главе государства, возглавляют органы государственной власти, при этом религиозные объединения не отделены от государства, отсутствует разделение полномочий органов государственной власти и руководства религиозной организации, происходит смешение органов государственной власти и органов управления религиозной организации, религиозные организации обладают правом участвовать в деятельности государственных органов или влиять на их деятельность.

Светский характер государства не означает, что оно никак не взаимодействует с религиозными объединениями. Государство осуществляет правовое регулирование реализации гражданами права на свободу вероисповедания и деятельности религиозных объединений. Система отношений между государством и религиозными объединениями не является изолированной от всей остальной системы общественных отношений, а становится ее частью, испытывая на себе влияние многих социальных процессов. Религиозные объединения являются частью, институтами гражданского общества, верующие являются точно такими же полноправными гражданами Российской Федерации, как и неверующие (ч.2 ст.6, ч.1 и 2 ст. 19 Конституции РФ), поэтому светский характер государства не предполагает полной изоляции религиозных объединений от общественной жизни, от социальных процессов.

На основании вышесказанного принцип светского характера государства означает следующее:

· Гарантируется свобода вероисповедания. Никакая религия либо нерелигиозная, включая атеистическую, идеология не устанавливается в качестве обязательной, государство не оказывает поддержки пропаганде антирелигиозных идей и учений, никакая религия не устанавливается в качестве основы государственной власти.

· Члены общества обладают равным объемом прав и свобод независимо от отношения к религии и принадлежности или непринадлежности к какой-либо религии.

· Религиозные объединения отделены от государства; религиозные объединения и их иерархии не включены в систему органов государственной власти и местного самоуправления; религиозные объединения не вмешиваются в деятельность органов государственной власти, других государственных органов, государственных учреждений и органов местного самоуправления и не выполняют их функций; никакие действия или решения органов государственной власти и местного самоуправления, реализующие их функции, не согласовываются с религиозными объединениями и не утверждаются ими.

· Государство не делегирует религиозным объединениям и их руководителям (должностным лицам, священнослужителям) какие-либо государственно-властные либо муниципальные правомочия и не возлагает на них выполнение функций органов государственной власти, других государственных органов, государственных учреждений и органов местного самоуправления.

· В органах государственной власти, других государственных органах и органах местного самоуправления не могут образовываться структуры религиозных объединений (что не исключает совместного учредительства или участия в каких-либо социально значимых проектах).

· Деятельность органов государственной власти и органов местного самоуправления не сопровождается публичными религиозными обрядами и церемониями.

· Государство, его органы и должностные лица, органы местного самоуправления не осуществляют вмешательства во внутренние дела религиозных объединений, не участвуют в регулировании внутреннего устройства религиозных объединений.

· В государственной судебной системе отсутствуют какие-либо особые духовные, религиозные или конфессиональные суды.

· Нормы религиозных законов (каноническое право) не являются источниками права в государстве (за исключением специально оговоренных в законодательстве); решения руководящих органов религиозных объединений не имеют силы публично-правовых или частноправных норм и актов; государство не участвует в их реализации для верующих.

· В государственных и муниципальных образовательных учреждениях закреплен светский характер образования: не может быть установлено в качестве обязательного какое-либо религиозное вероучение или нерелигиозная (включая антирелигиозную или атеистическую) идеология; государственные и муниципальные органы управления образованием и образовательные учреждения не организуются и не контролируются религиозными объединениями (за исключением участия в общественном контроле системы образования на равных с остальными институтами гражданского общества основаниях).

· Государство, его органы и должностные лица не вмешиваются в вопросы определения гражданами своего отношения к религии, в законную деятельность религиозных объединений.

· Государство не финансирует религиозную деятельность религиозных объединений, но при этом содействует развитию благотворительной и культурно-просветительской и иной социально значимой деятельности религиозных объединений, создает условия для осуществления благотворительной деятельности, осуществляет правовое регулирование и предоставление религиозным организациям налоговых и иных льгот, оказывает финансовую, материальную и иную помощь религиозным организациям в реставрации, содержании и охране зданий и объектов, являющихся памятниками истории и культуры, а также в обеспечении преподавания общеобразовательных дисциплин в образовательных учреждениях, созданных религиозными организациями в соответствии с законодательством Российской Федерации об образовании. Предоставление помощи не нарушает провозглашенного принципа отделения религиозных объединений от государства, поскольку такая помощь предоставляется независимо от конфессиональной принадлежности и выходит за собственно религиозные рамки, имея общественную и государственную значимость.

В российском обществе происходит процесс осмысления сущности государственно-конфессиональных отношений и складывается государственная политика в отношении религиозных объединений. Государственная политика предоставляет религиозным объединениям льготы и помощь, что в целом соответствует потребностям общества. Однако законотворчество и правоприменительная практика имеют недостаточно целостный и осознанный характер. Нормативно-правовая база должна существовать на основе концептуальных положений, включающих представления о месте религии и религиозных объединений в современном обществе. Но такая мировоззренческая основа практически отсутствует. На уровне обыденного остаются проблемы, которые должны решаться государственными чиновниками при реализации вероисповедательной политики, понимания роли религиозных объединений в общественной жизни.

Совершенно очевидно, что Конституции РФ противоречит само существование Федерального закона, препятствующего реализации каждым гражданином права на "свободу мысли, совести и религии".

С учетом реалий конца XX в. (космические технологии, мирный атом, клонирование, Интернет и т.д.) главным аспектом свободы совести становится признание и уважение разнообразия соотношений знания и веры у разных людей. Но никак не российский вариант "специального" регулирования деятельности религиозных объединений в интересах узких групп. Главный смысл такого "права" в сегодняшней России - попытка использования "уважаемых конфессий" в политических целях, ограничение прав остальных религиозных организаций и особый контроль за их деятельностью. Трудности реализации конституционных принципов свободы совести в РФ самым тесным образом связаны с историей России. По словам А. Грибоедова, сказанным в начале XIX в., "русский ощущает себя по-настоящему русским только в православной церкви".

Огромную, если не решающую, роль сыграло введение византийского варианта христианства и в становлении российской государственности, варианта, в котором личность с ее правами отходила на второй план. Эта тенденция начала проявляться постепенно с консолидацией княжеств вокруг Москвы, формированием московской государственной идеологии, во многом носящей черты византийской. В Киевскую эпоху византинизм во всех смыслах еще не мог воплотиться в формирующемся общерусском народном сознании, где и церковь, и общество обладали определенной свободой. Но отсутствие последующего юридического закрепления личных и политических свобод в хаосе междоусобиц татарских набегов подготовило почву для дальнейшего вживания византизма в московскую среду. Исчезают последние надежды на свободу, изменяется и статус человеческой личности в государстве - теперь это практически раб под неограниченной монаршей волей и властью, не регламентируемой никаким законом.

свобода совесть вероисповедание конституционный

На современном этапе развития правовое регулирование свободы совести во многом зависит от церковно-государственных отношений, а именно: будет ли государство использовать Церковь (религиозные объединения) в политических целях, в качестве государственной идеологии? И станет ли Церковь (религиозные объединения) за определенные льготы, идеологическим обеспечением государства, пренебрегая высшими общечеловеческими ценностями и своим предназначением? Именно взаимоотношения этих двух социальных институтов определяют не только состояние свободы совести в государстве, но и во многом - будущее России.

В целом, можно сделать вывод, что российская государственная политика в сфере свободы совести, несмотря на трагические уроки ушедшего тысячелетия, не претерпела серьезных позитивных изменений и Россия, как уже не раз было, вступила в очередной темный период своей истории.

Заключение

Теоретические разногласия по проблеме свободы совести, существующие между религиоведами и юристами разных стран, сложившиеся в силу исторических традиций и объективных закономерностей, получили юридическое оформление в различных правовых системах, каждая из которых решает эту проблему в соответствии с целевыми установками, потребностями и интересами данного общества, установленным объемом демократических прав и свобод. Такова реальность сегодняшнего дня.

Любые попытки перенести теоретические и идеологические разногласия в область политики, межгосударственных отношений подрывают доверие между странами и существующими социальными системами, разъединяют людей по религиозному признаку, сужают сферы сотрудничества и взаимопонимания. Терпимое отношение к иным мировоззренческим представлениям и ценностным ориентирам представляет собой важную компоненту формирующегося нового мышления.

Современный этап в развитии представлений о свободе совести и вероисповедания условно можно отнести к ХХ в., когда были приняты основные документы по данной проблеме в мировом сообществе, идущем по пути глобализации и интеграции мира. В этой связи хотелось бы остановиться на их аналитической оценке.

Принцип свободы религии и свободы совести рассматривается в качестве основополагающей правовой, социальной и политической нормы, распространяемой на все сферы общественных отношений. Поэтому, по мнению западных религиоведов и юристов, правовые нормы, регулируя реализацию этого права, должны одновременно обеспечивать защиту от вмешательства государства и его органов в сферу личной свободы.

Список использованной литературы

1. Авакьян С.А. Свобода вероисповедания как конституционно-правовой институт // Вестник Моск. ун-та. Серия "Право". 1999.

2. Вишнякова И.Н. Конституционно-правовое регулирование свободы вероисповедания. Автореф. дис. … канд юрид. наук. М., 2000.

3. Дозорцев П.Н. Философско-правовые основы свободы совести в современной России. М., 1998.

4. Законодательство о религиозных организациях. М., 1997

5. Конституция Российской Федерации // М., 1997

6. Ковальский Н.А., Империализм. Религия. Церковь // М., 1986

7. Лупарев Г.П. Свобода совести: "священная корова" или конституционно-правовой анахронизм? // Религия и право. 2002.

8. Мчедлов М.П., Политика и религия // М., 1987

9. "Общая теория прав человека". Издат. НОРМА, Москва, 1989

10. Полосин В., Российская религия или введение в новую социологию // Общественно-политический и научный журнал “Россия”, 1994

11. Попов А., Народная церковь Латинской Америки: уроки для России? // Общественно-политический и научный журнал “Россия”, 1994

12. Радугин А.А., Введение в религиоведение // М., 1996

13. Религии мира // Под ред. чл. - корр. РАН Щапова Я.Н. М., 1994

14. Себенцов А. Е, Ковалев А.А., Калинин В.Н. Свобода религии для человека // Международная жизнь. 1990. № 12. С.29-38.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

В настоящее время в России происходит формирование гражданского общества, поэтому чрезвычайно актуальной является проблема взаимодействия, диалога представителей различных религиозных конфессий (межконфессиональный диалог) друг с другом и с государством.

Правовой основой разрешения всех возникающих противоречий и проблем может стать соблюдение принципа свободы совести. Вы знаете, что совесть - важнейшая этическая категория, отражающая способность человека осуществлять нравственный самоконтроль, формулировать и предъявлять к своему поведению нравственные требования, добиваться их исполнения.

В наше время под свободой совести понимается право человека самостоятельно формировать свое мировоззрение и открыто его выражать в социальных взаимодействиях, не причиняя ущерба свободе других людей и обществу в целом. По сути, под свободой совести сейчас понимается право человека на автономию духовной жизни. Но столь широко этот принцип трактовался не всегда - в обществах с преобладающим религиозным мировоззрением свобода совести могла выражаться лишь в свободе вероисповедания, борьба за которую шла на протяжении многих веков.

Законодательство Российской Федерации в соответствии с международными правовыми актами гарантирует осуществление принципа свободы совести. Рассмотрим некоторые его аспекты.

Принцип отделения религиозных организаций от государства предусматривает, с одной стороны, невмешательство государства в лице его органов и отдельных должностных лиц во внутреннюю жизнь религиозных организаций, отсутствие государственного финансирования и пропаганды отдельных организаций, с другой - невмешательство религиозных организаций в вопросы государственного управления.

Все религии на территории страны являются равноправными, отсутствует государственная, официальная религия - государство нейтрально в вопросах религиозной веры.

Светский характер государственного образования предполагает: во-первых, равный доступ представителей всех религиозных конфессий и атеистов к получению гарантированного государством образования; во-вторых, запрещение любых форм религиозной или атеистической пропаганды в образовательных учреждениях, тем более на обязательных для посещения уроках; в-третьих, воспитание подрастающего поколения в духе толерантности к проявлениям инакомыслия.

Государство также гарантирует всем верующим возможность свободно отправлять свой культ (в случае если деятельность религиозной организации не признана судом социально опасной и не запрещена), а военнообязанным верующим в случае, если военная служба противоречит их религиозным убеждениям, предоставляется возможность пройти альтернативную гражданскую службу.

Основные понятия: религия, религиозное сознание, мировые религии, принцип свободы совести.

Термины: религиозный культ, религиозные организации, межконфессиональный диалог.

Особое место в религиоведении занимает теоретическое осмысление проблемы свободы совести и практической реализации этого права. Одним из наиболее дискуссионных вопросов в этой связи остается вопрос определения понятия свободы совести, его специфики и взаимосвязи с широким спектром общественных отношений. Это связано с тем, что проблемы вероисповедания оказываются тесно переплетенными с мировоззренческими и идеологическими, правовыми и нравственными, гносеологическими и аксиологическими аспектами. Поэтому так и не сложилось единого мнения о том, как определять понятие свободы совести. Недостаточно обоснованные методологические подходы к анализу понятия свободы совести зачастую приводят к сужению объема понятия, к расплывчатым его определениям. При этом часто наблюдается недооценка роли и значения человеческого фактора, мировоззренческих оснований понятия, абсолютизируются роль и значение правового его аспекта.

Необходимость теоретического анализа проблем свободы совести объясняется также и тем, что в российской религиоведческой и юридической литературе прошлых десятилетий основное внимание уделялось политическим, правовым и идеологическим проблемам свободы совести, а мировоззренческие, нравственные проблемы не получали должного освещения из-за отсутствия соответствующего социального заказа. В результате чрезмерной политизации и идеологизации проблем свободы совести сложилась некоторая неопределенность в толковании понятия, его мировоззренческих оснований, специфики и сущности. Философское осмысление понятия свободы совести подменялось декларативным лозунгом, цитатой или статьей действующей конституции. Сегодня в общественном сознании происходит процесс отказа от ложных стереотипов и представлений, возрастает общественная потребность в исторической правде, в объективной информации.

Процессы, связанные с религией как в современном мире, так и в современной постсоветской России, очень сложны, динамичны и противоречивы. Отношение личности к религии во многом определяется уровнем социального и культурного развития общества. Прежде всего, мерой утверждения в обществе свободы совести. Свобода совести и вероисповедания является одним из важнейших прав граждан нашего государства. Исторический анализ становления и развития представлений о свободе совести свидетельствует о том, что в основе этого понятия лежит выбор личностью своего отношения к религии и атеизму с учетом взаимосвязи демократических прав и свобод, функционирующих в данном обществе, и реальным правом личности самой определять свое отношение к вероисповеданию.

Понятие свободы совести, сконцентрировавшее в себе идеи гуманизма , толерантности, требования мировоззренческого выбора, имеет длительную историю формирования и развития, характеризуется конкретно-исторической определенностью. В настоящее время под свободой совести понимается свобода граждан исповедовать ту или иную религию, отстаивать и пропагандировать религиозные взгляды или не исповедовать никакой религии, а также быть атеистом и отстаивать свои убеждения 1 . Одним из элементов свободы совести является свобода выбора и исповедания любой религии, что включает свободное учреждение верующими религиозных объединений, пользование всеми политическими и иными правами и выполнение гражданских обязанностей без каких-либо привилегий и ограничений. Свобода совести шире и полней свободы вероисповеданий, последовательней отстаивает принцип «религия – частное дело каждого гражданина» и одинаково защищает права как верующих, так и неверующих.

В современном мире продолжается процесс секуляризации (изменение взаимоотношений общества и религии) и модернизации (изменение самой религии). Понятия светского государства, светского образования и т.д. отражают тот факт, что отношения между людьми в обществе перестают быть религиозно обусловленными. Религия и церковь утратили прежнее место и значение; язык религии, ее понятия все больше отдаляются от реальной жизни. Под секуляризацией на протяжении длительного времени понимали переход из религиозной сферы к повседневной жизни, позднее – передачу некоторых функций из ведения церковных властей в ведение светских. Сейчас под секуляризацией понимается освобождение от влияния религии и церкви всех сфер жизнедеятельности общества. Светский принцип, секулярность, свобода совести, как считает В.И. Гараджа, воплощаются в миропонимании человека, в его самосознании как свободного автономного субъекта: он ничего не обязан принимать просто на веру, слепо подчиняясь силе традиции, он критически воспринимает и оценивает их; мир, в котором он живет, доступен его пониманию, он устраивает этот мир сообразно своим целям и возможностям, он никому «другому», никакой стоящей над человеком силе ничем не обязан. Все, чем он обладает, добыто им самим, а не даровано свыше. В общественном сознании господствуют идеи, определяющие в основном «посюстороннюю», мирскую ориентацию 2 .

Как отмечалось выше, одним из элементов свободы совести является свобода выбора и исповедания любой религии. Свобода вероисповеданий представляет собой полиструктурное социально-психологическое явление, которое включает в себя такие структурные компоненты, как: право исповедовать любую религию, либо не исповедовать никакой религии; право отправлять религиозные культы. Сюда же можно отнести право менять религиозные взгляды и верования; право быть атеистом и вести активную пропаганду; а также равенство всех людей перед законом независимо от отношения к религии.

В социологическом плане свобода совести - духовная ценность, важное социальное благо, созданное обществом в результате исторического развития. В данном случае она рассматривается как социальный институт либо фактическое состояние, разновидность поведения людей в области мировоззренческих и религиозных отношений. В политологическом плане осуществление свободы совести - один из аспектов демократии. Ее социально-политическое содержание определяется природой общественного строя, характером государственной власти, политическим режимом, уровнем развития науки и культуры, ролью религии в политической и духовной жизни общества, историческими традициями, существующими в данной стране, другими факторами. В философском смысле свобода совести рассматривалась как философско-этическая категория, как возможность для каждого человека совершать поступки в соответствии со своими представлениями о справедливом и несправедливом, о добре и зле, как право людей мыслить о мире так, как они хотят, в том числе и с религиозных позиций, а также действовать в соответствии со своими представлениями о мире.

При характеристике отношения человека к религии в ст. 28 Конституции Российской Федерации кроме понятия «свобода совести» употребляется термин «свобода вероисповедания», а в нормах международного права, в частности, в ст.18 Всеобщей декларации прав человека, ст. 18 Международного пакта о гражданских и политических правах, ст. 9 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и других актах - «свобода религии». Свобода вероисповедания равнозначна свободе религии, религиозной свободе, то есть эти термины тождественны. Свобода вероисповедания (религии) предполагает не только свободную деятельность религиозных объединений различных конфессий, действующих в соответствии с законом, но и индивидуальное право каждого свободно выбирать любую религию, принадлежать к любой конфессии, выбирать, иметь, менять, распространять и выражать любые религиозные взгляды, участвовать в религиозных богослужениях и обрядах, а также не исповедовать никакой религии. Как справедливо указывают М. В. Баглай и В. А Туманов: «В субъективном смысле, т. е. как право человека, понятия свободы вероисповедания и свободы религии равнозначны, но последнее означает также право на существование всех религий и возможность каждой из них беспрепятственно проповедовать свое вероучение. Однако очень часто все указанные термины (включая «свободу совести». - А. П.) употребляются как идентичные»6.